Дом подруги - Страница 53

— Вероятно! — фыркнул он. — Ваша хваленая английская вежливость! Не хотите говорить прямо, поскольку вы у меня в доме и сидите за моим столом. Я угадал?

— Я вообще не люблю ссориться. И не люблю никого обижать.

— А я, значит, обидел вас, когда предположил, что секс внушает вам только страх? — Чарльз снова нежно, но крепко сжал мою руку в своих. — Простите, Диана. Больше я не стану вас дразнить. Но я знаю, как подобрать ключик к вашему сердцу. Знаю, как доказать вам, что мне можно доверять. Горас!

Горас появился, будто чертик из коробочки. «Впрочем, не исключено, что он просто подслушивал под дверью», — решила я.

— У вас найдется ненужная кулинарная книга?

Горас исчез.

— Горас готовит?! Вот уж никогда бы не подумала!

— Он великолепный повар! Между прочим, сегодняшний обед готовил именно он. И тот, прошлый, когда мы познакомились, тоже. Горас необыкновенный человек — он обладает и вкусом, и интеллектом… даже преподает в Оксфорде теологию. Не ожидали? То-то же! Советую вам как-нибудь с ним поговорить.

— Господи, я даже представить себе не могла… Но как же тогда… а я-то думала, он секретарь или дворецкий, встречает гостей, ведет дом и все такое…

— Обычное дело. Но, уверяю вас, Горас нисколько не считает себя униженным, когда принимает у гостей пальто. То, что он думает, принадлежит только ему, и всех пальто в мире не хватит, чтобы помешать ему это делать.

— Расскажите мне о Горасе. Только быстро, а то он сейчас вернется.

— С шестнадцати лет Горас кочевал из одной психиатрической лечебницы в другую. И при этом, заметьте, он никакой не псих — напротив, он чрезвычайно талантлив, один из умнейших людей, которых я знаю. Но нормальная жизнь не для него — он просто не в состоянии держаться в установленных для обычных людей рамках. Первый раз он слетел с катушек накануне выпускных экзаменов. И сразу после Оксфорда угодил в психушку, где и провел почти три года. Я познакомился с ним на испытаниях для охотничьих собак. Угадайте, чем он там занимался? Продавал флажки в пользу местной лечебницы. Мне с первого же взгляда стало понятно, что он человек незаурядный. И к тому же очень несчастный. Мы разговорились. Короче, я предложил ему работу, и Горас согласился. Он начал с того, что убирал двор, мыл машины, подметал, чистил ботинки. Мне хотелось увидеть своими глазами все, на что он способен. Прошло совсем немного времени, и он уже начал заправлять тут всем. Правда, нервная система его все еще в неважном состоянии. У него до сих пор случаются срывы, но зато он знает, что тут он в безопасности. И что я отношусь к нему с уважением.

Мне вдруг вспомнилось, как Чарльз уверенными, спокойными движениями оглаживал бившую копытами Астарту. Наверное, примерно так же он успокаивал и Гораса. Интересно, это случайное совпадение или Чарльз каким-то внутренним чутьем выискивает слабые места, чтобы доказать свое искусство подчинить себе любого, будь то человек или животное?

— О чем задумались, Диана? У вас такой серьезный вид… уж не о Горасе ли? Считаете, что его зависимое положение в моем доме служит для него источником страданий? Уверяю вас — он свободен. Я не стану задерживать его, если он захочет уйти. Возможно, это будет своего рода освобождением, но не от меня, а от него самого. И он в любом случае останется моим другом. Равным мне, если хотите.

Он почти угадал. Примерно об этом я и думала. От неожиданности я могла только растерянно хлопать глазами. К счастью для меня, в эту минуту вернулся Горас. С вежливым поклоном он положил передо мной книгу. Я бросила взгляд на обложку — Элизабет Дэвид. Французская деревенская кухня.

— О Горас, спасибо большое. Это именно то, что нужно! — в полном восторге вскричала я. — Так я могу ее взять? На время, конечно.

— Я не часто ею пользуюсь. — Теперь, когда мне была известна история его жизни, я почувствовала в нем напряжение, которое он, впрочем, весьма удачно маскировал неторопливой манерой говорить и размеренными, какими-то механическими движениями. — Правда, большинство рецептов относятся к таким блюдам, которые лучше готовить в больших количествах. А тут я готовлю обычно для одного Чарльза. А если он дает обед, тогда, как правило, требуется что-нибудь более изысканное.

— Понимаю. Зато для Вестон-холла это подходит как нельзя лучше. Как жаль, что у зеленщика в Грейт-Своссере никогда не бывает чеснока! Ничего страшного. Как-нибудь обойдусь и без него. Большое спасибо, Горас.

— Господи, до чего же не хочется уезжать! — В глазах Чарльза мелькнула искренняя досада. Горас снова выскользнул за дверь. Впрочем, чем вызвано его беспокойство, долго гадать не пришлось. — Постарайтесь не влюбиться в кого-нибудь до моего возвращения, хорошо?

— Вас, между прочим, не будет всего две недели. И потом, в кого я могу влюбиться?

Я встала из-за стола, собираясь уходить. Чарльз поднялся вслед за мной. И вдруг обнял меня за плечи — как в прошлый раз, когда мы вошли в конюшню. Я вся напряглась и окинула его таким взглядом, от которого у него кровь должна была застыть в жилах. Не знаю, почему он вдруг заулыбался. А потом, склонившись ко мне, поцеловал меня — сначала в одну щеку, потом в другую.

— Я провожу вас до машины.

Горас, держа в руках мое пальто, уже ждал у дверей. Он помог мне его надеть, а потом вдруг протянул мне две головки чеснока.

Я поблагодарила его с искренним чувством. В ответ он улыбнулся на удивление безразличной улыбкой. Чарльз проводил меня до «лендровера». Не знаю, что он собирался мне сказать, но двигатель взревел так, что я все равно бы его не услышала, поэтому он только помахал мне вслед. Всю обратную дорогу лицо Чарльза стояло у меня перед глазами. Закончилось это тем, что я пропустила нужный мне поворот, и пришлось возвращаться. Загнав «лендровер» на место, я вошла в дом. Мин поджидала меня на кухне.